Порозовская Берта Давидовна. "Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность". Часть 2.

Часть 2.

Оглавление.

Назад.

I ДЕТСТВО И ГОДЫ УЧЕНИЯ.

Знаменитый германский реформатор родился 10 ноября 1483 года в Эйслебене, главном городе тогдашнего графства Мансфельд в нынешней Саксонии. Родители его, Ганс и Маргарита Лютеры, были бедные крестьяне из деревни Мера того же графства, недавно только переселившиеся в Эйслебен, чтобы искать заработка в местных рудниках. О крестьянском происхождении Лютера свидетельствует он сам в своих автобиографических заметках. "Я сын крестьянина, мой отец, дед и прадед были истые крестьяне", -- говорит он даже с некоторой гордостью. И действительно, хотя отец Лютера по своим занятиям стоял ближе к сфере промышленной и сам он провел юность в бюргерской обстановке, тем не менее крестьянское происхождение оставило на нем отпечаток на всю жизнь. Из крестьянского дома он вынес свое необыкновенное, для нынешних нравов прямо немыслимое трудолюбие; оттуда же его трезвый взгляд на вещи, его врожденный практический смысл при всем его несомненном идеализме; наконец, крестьянским же происхождением в значительной степени объясняется консерватизм этого человека, произведшего одну из величайших революций, -- консерватизм, благодаря которому он так медленно порывал со стариной, а порвав, старался сохранить из нее все, что только прямо не противоречило его учению.

Будущему реформатору было шесть месяцев, когда родители его из Эйслебена переселились в городок Мансфельд, славившийся рудниками. Здесь Лютер провел первые 14 лет своей жизни -- период, о котором он сохранил весьма тяжелые воспоминания. Первое время родители его сильно бедствовали. Только упорный труд и крайняя умеренность спасали их от нищеты. Отец работал в каменоломнях, мать на спине носила дрова. Впоследствии, однако, Ганс Лютер благодаря своей энергии достиг значительного благосостояния и даже был избран в члены городского магистрата.

Детство реформатора протекло, таким образом, среди материальных лишений, в суровой трудовой обстановке. Но еще более, чем эти лишения, повлияло на его характер то суровое воспитание, которое дали ему родители. Ганс Лютер представлял из себя тип настоящего немецкого крестьянина -- прямого, откровенного, энергичного и страшно упрямого. Более развитый, чем большинство людей его круга, он, несмотря на свою глубокую религиозность, был чужд суевериям окружающей среды; монахов он прямо ненавидел. Зато мать Лютера, по свидетельству современников, обладая всеми качествами доброй и благочестивой матери семейства, была крайне суеверна и такого же крутого нрава, как и отец. К воспитанию своих детей оба супруга относились очень серьезно. Несмотря на скудость средств, Ганс Лютер старался дать своему первенцу приличное образование и когда ему минуло семь лет, отдал его в мансфельдскую школу. Маленький Мартин рано обнаружил блестящие способности, так что отец из всех сыновей предназначал его одного к ученому званию.

Несмотря, однако, на эту заботливость родителей, мальчику, как мы уже сказали, жилось далеко не весело. Из-за сурового характера родителей, не допускавших проявлений нежных чувств, в связи с тогдашней системой воспитания, в которой главную роль играли частые телесные наказания, мальчик жил в вечном страхе. От природы пылкий и несколько упрямый, он проявлял иногда дурные наклонности, которые родители старались искоренить не иначе как мерами строгости. Лютер сам рассказывает, что мать из-за какого-то ореха избила его однажды до крови. В другой раз отец его наказал так сильно, что мальчик бежал из дома и долго не мог потом привыкнуть к отцу и опять полюбить его. "Родители мои, -- говорит Лютер, -- держали меня сурово, отчего я и сделался робким. Их строгость и суровая жизнь, которую я вел с ними, были причиною того, что я впоследствии ушел в монастырь и сделался монахом. Побуждения их были прекрасны; но они не умели различать особенностей характера, с которыми всегда должны быть соразмеряемы и наказания".

Жизнь в школе была продолжением домашней. Учителя маленького Мартина отличались еще более бестолковой строгостью, чем родители. Даже в зрелые годы он не мог без ужаса вспомнить "о школьном чистилище, где ученики ничему не научались, благодаря частым сечениям, трепету, страху и воплям". Достаточно сказать, что сам Лютер, несмотря на свои способности и прилежание, в один день был 15 раз "знатно исполосован". Из этого "чистилища", где он оставался до 14 лет, Мартин вынес очень мало -- кроме чтения и письма, он научился лишь 10 заповедям, Символу веры, молитве Господней, грамматике и духовному пению.

В такой неприглядной обстановке протекли детские годы Лютера. Бедность и лишения только закалили его мужество, приучили его к трудолюбию и умеренности, но безотрадная жизнь в угрюмом родительском доме и наводившей ужас школе сделали его робким и запуганным и рано заставили уйти в свой внутренний мир. Религиозность родителей придала этому миру религиозную окраску. Но религия не доставляла мальчику никакой отрады. В этом отношении на Лютере сказалось влияние матери. Христос казался ему грозным неумолимым судьей, при одном имени которого мальчик бледнел от страха. "Я постоянно был занят мыслью, -- рассказывает Лютер о своем детстве, -- сколько мне нужно совершить добрых дел, чтобы умилостивить Христа, от которого, как от неумолимого судьи, как мне говорила мать, многие убегали в монастырь".

В 1497 году родители отправили 14-летнего Мартина в Магдебург для поступления в тамошнюю францисканскую школу. Здесь ему жилось еще хуже. Родители еще не были в состоянии содержать его, и мальчик, предоставленный самому себе, должен был поддерживать свое существование нищенством, обходя с своими товарищами деревенские дворы и распевая псалмы. Подобная жизнь, да еще воспитание под надзором монашества, не могли, конечно, развить в нем более светлое миросозерцание. Магдебург, находившийся в ведении майнцского архиепископа, представлял картину самого строгого церковного управления. Нищенствующие монахи, пользуясь выгодами своего положения, словом и примером распространяли уважение к иноческому житью и привлекали в свой орден самых избранных учеников. Особенно сильно потрясло душу Лютера одно впечатление, которое не изгладилось и в счастливые дни его жизни.

"Я видел своими глазами, -- рассказывает он, -- ангальтского принца, бледного, как смерть, измождившего свое тело суровым постом и бдением. Он ходил в монашеском капюшоне, сгибаясь до земли под тяжестью нищенской сумы, и просил хлеба Христа ради, между тем как впереди шел крепкий здоровый монах, которому в 10 раз легче было бы снести его бремя; но благочестивый князь не давал ему этого. Кто смотрел на него, невольно приходил в умиление и начинал стыдиться своего светского состояния".

В Магдебурге Лютер оставался не более года. Отец, узнав о претерпеваемых им лишениях, приказал ему отправиться в Эйзенах: здесь у него было много родственников, и старик рассчитывал, что они окажут поддержку его сыну. Но его надежды не оправдались. Родственники не захотели или не могли помочь молодому Лютеру, и он по-прежнему должен был жить подаянием. Не раз приходилось ему выслушивать отказ, сопровождаемый обидными замечаниями, и возвращаться домой голодным, с пустыми руками. Ему уже приходила в голову мысль отказаться от образования и вернуться к родителям, чтобы по примеру отца добывать свой хлеб в рудниках. Наконец судьба сжалилась над ним. Однажды, после того как юный Лютер тщетно стучался в несколько дверей, он остановился, погруженный в грустные думы, у дома богатого гражданина Котта, жена которого, Урсула, давно уже обратила внимание на молодого школьника и полюбила его за приятный голос и усердную молитву. В это время она случайно выходила из дома. Увидав печального юношу, она сжалилась над ним, накормила его, а через несколько дней окончательно приняла в свой дом. Это обстоятельство имело громадное и благодетельное влияние на жизнь Лютера. Наконец-то он почувствовал себя свободным от того материального гнета, под которым жил до сих пор. Спокойная обеспеченная жизнь в доме богатых людей, их приветливость и ласка подействовали на него возрождающим образом. Прежняя запуганность и забитость мало-помалу исчезли, и в юноше проснулось бодрое жизнерадостное чувство. В доме Котта он впервые узнал значение семьи, влияние женщины и родительской любви; дома он никогда не знал их мягкого согревающего света. Здесь же в нем проснулось и чувство изящного. Во время одной болезни он самоучкой выучился играть на флейте и лютне, и с тех пор музыка навсегда осталась его любимым искусством.

Благодетельное влияние новой обстановки сказалось и на его школьных занятиях. Эйзенахская школа была одна из лучших в то время. Ректор ее, Иоганн Требоний, по-видимому, находился под влиянием гуманистов.

Он имел обыкновение, входя в класс, снимать свой докторский берет перед учениками, так как, говорил он, в числе их могли оказаться будущие бургомистры, канцлеры и ученые. После бесчеловечного обращения школьных "палачей" в Мансфельде подобное отношение, конечно, должно было! производить сильное впечатление на Лютера. Оно будило в нем чувство собственного достоинства, доверия к своим силам, благородное честолюбие. И действительно, Лютер с жаром предался занятиям и в короткое время не только пополнил многие пробелы прежнего образования, но и опередил всех своих товарищей.

После трехлетнего пребывания в Эйзенахе 17 июля 1501 года Лютер, которому минуло 18 лет, переселился в Эрфурт и поступил в тамошний университет.

С университетской жизнью для Лютера, по-видимому, начинается новая эра успехов, сулящих ему блестящую будущность. Он был записан на философский факультет под именем Martinus Ludher ex Mansfeld. Здесь преподавание носило еще старый схоластический характер, хотя рядом с такими представителями схоластической философии, как ректор университета Иодокий Трутфедер, в Эрфурте подвизался уже кружок молодых гуманистов. Лютер с жаром занялся изучением схоластической философии. Он усердно читал сочинения Оккама, Скота, Фомы Аквинского, не пропускал ни одной лекции, обращался за советами и указаниями к профессорам, работал в библиотеке. Диспуты, устраиваемые при университете, развивали его природный ораторский талант и подготавливали будущего замечательного диалектика. Но в то же время он не пренебрегал и классиками, читал Цицерона, Вергилия, Ливия, хотя читал их не просто для выработки стиля, как это делали гуманисты, а обращая главное внимание на внутренний смысл и извлекая из них полезные практические наставления. Одаренный прекрасной памятью и живым восприимчивым умом, он усваивал все чрезвычайно легко и скоро стал обращать на себя всеобщее внимание. Уже в 1503 году Лютер получил степень бакалавра и с нею право читать философские лекции. Материальное положение его к тому времени было лучше, чем когда-либо. Дела отца настолько поправились, что он нашел возможным назначить сыну определенное содержание. Ганс Лютер возлагал большие надежды на своего первенца. Гордый его талантами, он готовил его в юристы и мечтал о том, что со временем его Мартин займет место советника при каком-нибудь князе. По его желанию молодой Лютер стал теперь заниматься юриспруденцией, хотя его самого гораздо более влекло к теологии, науке, как он выражается, "исследующей ядро ореха, мозг пшеничного зерна и костей". Поэтому он наряду с юридическими науками с гораздо большей охотой и успехом стал изучать отцов церкви, Августина и сочинения мистиков, взгляды которых расходились с господствующими церковными взглядами, а вся суть религии для них заключалась в вере. Но особенно сильное впечатление произвело на него чтение Библии, на которую он случайно наткнулся в университетской библиотеке. До сих пор он не имел о ней понятия; он знал лишь те отрывки Евангелия и апостольских посланий, которые читаются в церкви по воскресеньям, и думал, что это все. Легко представить себе, с какой жадностью он набросился на свою находку. Лютер только и мечтал о том, как бы приобрести самому подобную книгу. Вообще религиозное настроение, воспитанное в нем в детстве, с годами только усиливалось. Он молился часто и долго; но это, впрочем, не мешало ему теперь быть веселым студентом, которого все товарищи любили за живой общительный нрав. Успехи в университете немного кружили ему голову, рождали честолюбивые мечты. Он сам рассказывал впоследствии, что в Эрфурте у него был друг, который во время одной его болезни на выраженные им опасения о своем здоровье сказал: "Не беспокойся, любезный бакалавр! Ты еще будешь некогда великим мужем!" Очевидно, слова эти запали Лютеру в душу; он верил им, как предопределению Божию. В предчувствии чего-то великого, ожидающего его в будущем, он работал неутомимо. В 1505 году он получил степень магистра. Возведение в эту степень сопровождалось в то время торжественными церемониями, факельными процессиями и т. п. Это льстило тщеславию молодого ученого. Даже в зрелые годы, когда реформатор был пресыщен славой, он с удовольствием вспоминал о своих тогдашних ощущениях. По-видимому, Лютер вполне проникся честолюбивыми планами старика Ганса. А между тем, к величайшему изумлению друзей, к невыразимому огорчению и негодованию отца, он в том же 1505 году покидает свет и вступает в монастырь. Как же это случилось?

После того, что мы сказали о студенческой жизни будущего реформатора, о его страстном увлечении наукой, этот шаг, конечно, должен показаться совершенно неожиданным и непонятным. На самом деле вся совокупность религиозных представлений, действовавших на него с детства, незаметно влекла его в монастырь. Лютер не был из числа тех, которые любят науку ради нее самой; при всех своих занятиях он всегда преследовал субъективные практические цели: он искал в науке лишь ответа на те вопросы, которые занимали его с детства, -- вопрос об отношении человека к божеству, вопрос о том, как умилостивить грозного Судью, как заслужить свое спасение. И теперь, среди занятий наукой, среди упоения успехами и славой и веселых развлечений молодости его не покидали те же неотвязные думы. Каждая мысль о смерти, о вечности и Страшном суде потрясала его душу. Таким, каким он был -- он чувствовал это, -- он не мог бы предстать пред Господом. Но сухая, бесплодная схоластическая философия не могла разрешить его сомнений. Оставалось одно средство, то, на которое указывала постоянно церковь, как на единственный верный путь к спасению, -- поступление в монастырь. Два случая окончательно повлияли на решение Лютера. Рассказывают, что один из университетских его товарищей, некий Алексей, умер неожиданно -- по одним известиям, был поражен ударом молнии, по другим же, -- был убит возле Лютера рукой изменника. Это событие сильно потрясло душу молодого человека. Он невольно стал задавать себе вопрос, что станется с ним, если он также внезапно будет призван Богом. Скоро после того, возвращаясь после летних каникул от родителей в Эрфурт, Лютер был настигнут в дороге страшной грозой Оглушительный удар грома раздался вблизи, молния ударила в нескольких шагах от Лютера. В ужасе он воскликнул: "Святая Анна, помоги мне! Я буду монахом!"

Этот обет вырвался у него нечаянно, но он не был из тех людей которые вступают в сделки с совестью. Через две недели он исполнил свой обет. В 1522 году, посвящая отцу сочинение о духовных и монашеских обетах, он откровенно сознается, что не по доброй воле принимал пострижение, а в минуту отчаяния, среди ужасов смерти; что он шел в монастырь без ведома родителей в то самое время, когда отец уже выбрал для неге в невесты богатую и хорошую девушку; когда сам он чувствовал век немощь плоти 22-летнего юноши. Лютер расставался со светом не без сожаления, не с холодным чувством старческого разочарования, а приносил действительно великую жертву своим убеждениям. Он бежал в монастырь от мирской суеты и соблазнов, чтобы тяжкими подвигами умерщвления плоти заслужить спасение души своей у гневного Бога.


Оглавление.

Далее.


Билли Грэм.

Чтение на 7 января.

 

Билли Грэм.

Чтение на 6 января.

 

Билли Грэм.

Чтение на 5 января.

Объявление.

Творческий отпуск.

 

6 декабря.

Д-р Мартин Лютер.

"Христианский путеводитель".